На протяжении первых столетий нашей эры Британия неоднократно подвергалась вторжению римлян и норманнов, известных своей склонностью к азартным играм. После этого у коренного населения острова азартные игры захватили пальму первенства среди всех остальных видов досуга. Британцы с головой окунулись в водоворот азарта, отдавая ему все свободное время.

Когда в 1190 году короли Ричард Английский и Филипп Французский отправились в крестовый поход, они вынуждены были издать специальный совместный указ, определяющий, кто, когда и в какой степени имел право предаваться азартным играм. Естественно, оба монарха исключили из общего правила, в первую очередь, себя. Помимо августейших особ, позволялось увеселять себя азартными играми только благородными господам, начиная с принцев и кончая рыцарями. Причем ни одна ставка играющего не должна была превышать 20 шиллингов в сутки. Если забывчивые игроки нарушали высочайшее повеление, то все деньги, поставленные за истекшие сутки на кон, изымались в королевскую казну плюс еще 100 шиллингов в пользу церкви. В довершение наказания виновных раздевали донага и пороли кнутом.

А во что, собственно, играли древние жители Альбиона? В кости. Предположительно эта игра была завезена сюда в 43 году н.э. в период завоевания Британии легионами Клавдия. Римляне, как известно, отличались болезненной страстью к азартным играм. А игру в кости вообще превозносили, считая, что в ней кроется промысел богов. Не исключено, что по этой причине, правда, значительно позднее, игра в кости завоевала не только высшие слои английского общества, но и духовенство. По этому поводу известный историк Орденикс Виталис в своей хронике XII века мрачно заметил: «С самого начала распространению христианства среди местного населения препятствовали богопротивные деяния епископов, поощрявших среди духовенства сатанинскую страсть к азартным играм».

В правление короля Генриха III благочестивый сюзерен наставлял на путь истинный служителей церкви, призывая святых отцов «сосредоточиться на духовных предметах, оставив в покое игральные кости, кои несут лишь вечное проклятие заблудшей душе». Его эдикт носил характер скорее мягкого увещевания, а не сурового монаршего повеления, требовавшего беспрекословного повиновения подданных. Ведь сам король также отличался пристрастием к игре, но был весьма неудачлив. Злой рок преследовал монарха так упорно, что значительная часть его личных средств безвозвратно поступала в карманы баронов.